Экватор дня пройден.
Мир меняется.
Город возвращает свое истинное лицо, истинные ценности, истинных владельцев.
Грязные подворотни, сутенеры и наркоманы, недоверие... страх...
Это уже не город мистической радужной хиппи-культуры, невероятной архитектуры, ярких красок и дивных красот внезапных туманов. Это город вонючей сумасшедшей, сидящей на корточках на тротуаре, справляющейся прямо на себя, чей безумный взор пустых глаз, в которых уже давно ничего нет, ни забытых мечт, томящих сладкой истомой познания сердца молодых наркоманов, ни иллюзий возможности прекращения, остановки каким-либо иным способом, кроме как сдохнуть на улице, захлебнувшись под утро собой, отражает черный глянец припаркованных таункаров, эскалэйдов и навигаторов черных дилеров.... Хозяев.
Вы идете мимо, украдкой заглядывая внутрь, пытаясь разглядеть их лица, понять кто они, как выглядят.
Большие, тяжелые, темные люди сидят внутри. Пластилиновые лица, медленные взгляды, полные всепоглощающей суровой тишины... Женщины... Мужчины... Между ними тут нет разницы. Вы ее не увидите - им самим все равно. Их интересует лишь четкость продаж. Отсутствие сбоев. Четкость поведения тех, кто бегает по улицам. Отсутствие своеволия. Четкость платежей покупателей. Отсутствие сомнений. Пока все четко - тишина в глазах хозяев не нарушается. Иссиня-черная глубина древних озер. Ровную гладь воды не тревожит осенний лист.
Мир меняется.
Город возвращает свое истинное лицо, истинные ценности, истинных владельцев.
Грязные подворотни, сутенеры и наркоманы, недоверие... страх...
Это уже не город мистической радужной хиппи-культуры, невероятной архитектуры, ярких красок и дивных красот внезапных туманов. Это город вонючей сумасшедшей, сидящей на корточках на тротуаре, справляющейся прямо на себя, чей безумный взор пустых глаз, в которых уже давно ничего нет, ни забытых мечт, томящих сладкой истомой познания сердца молодых наркоманов, ни иллюзий возможности прекращения, остановки каким-либо иным способом, кроме как сдохнуть на улице, захлебнувшись под утро собой, отражает черный глянец припаркованных таункаров, эскалэйдов и навигаторов черных дилеров.... Хозяев.
Вы идете мимо, украдкой заглядывая внутрь, пытаясь разглядеть их лица, понять кто они, как выглядят.
Большие, тяжелые, темные люди сидят внутри. Пластилиновые лица, медленные взгляды, полные всепоглощающей суровой тишины... Женщины... Мужчины... Между ними тут нет разницы. Вы ее не увидите - им самим все равно. Их интересует лишь четкость продаж. Отсутствие сбоев. Четкость поведения тех, кто бегает по улицам. Отсутствие своеволия. Четкость платежей покупателей. Отсутствие сомнений. Пока все четко - тишина в глазах хозяев не нарушается. Иссиня-черная глубина древних озер. Ровную гладь воды не тревожит осенний лист.
Тачки копов стоят выше по улице - всего в паре кварталов от эпицентра новой городской жизни.
Тачки пусты. Полиции нет. Лишь окна автомобилей приоткрыты - обеспечен доступ свежего воздуха. В этом районе практически никого нет. Туристы, местные жители - вся жизнь случается ниже.
И тут, на широком проспекте, где мощный поток туристов редеет и становится тонким робким ручейком, исчезающим среди закрытых разорившихся магазинов и сомнительных проулков, постепенно собираются и те, кто еще не дорос до черных блестящих машин. Они ходят стайками, замкнутые в своих кругах, стерегут каждый свой угол, бдительно не пуская чужих. Тут только мужчины. Черные. Внешне. Внутренне. Пожирающие свет. Изрыгающие в день черноту, передавая ее украдкой из ладони в ладонь, принимая тайком плату за смерть - добровольные взносы...
Тачки пусты. Полиции нет. Лишь окна автомобилей приоткрыты - обеспечен доступ свежего воздуха. В этом районе практически никого нет. Туристы, местные жители - вся жизнь случается ниже.
И тут, на широком проспекте, где мощный поток туристов редеет и становится тонким робким ручейком, исчезающим среди закрытых разорившихся магазинов и сомнительных проулков, постепенно собираются и те, кто еще не дорос до черных блестящих машин. Они ходят стайками, замкнутые в своих кругах, стерегут каждый свой угол, бдительно не пуская чужих. Тут только мужчины. Черные. Внешне. Внутренне. Пожирающие свет. Изрыгающие в день черноту, передавая ее украдкой из ладони в ладонь, принимая тайком плату за смерть - добровольные взносы...
| Стайки китайцев с луивуиттонами и кэнонами... Стайки дилеров с ролексами... Перекрестки. Светофоры. Мигающий свет. | Девушки парами, громко обсуждая свежее новостное. Туристы толпами, гордо неся купленное новое. Геи - одинокие, парами, стаями - демонстрируясь. |
Солнце тем временем заходит, опускается куда-то за холмы, заливая золотом их верхушки, пронзая ярким желтым сизые клубы тумана, ползущего в каньонах. Вечер приходит. И уже не видно за клубами тумана знаменитый мост - Золотые ворота, не видно верхушек небоскребов в финансововм квартале, в белом растворяются парки... Веет прохладой - ее приносит туман, размывая и растаптывая остатки дневной жары, мимолетной и неуверенной.
В центре Маркет стрит, на большом перекрестке еще можно увидеть многочисленных туристов. Здесь рядом расположился большой магазин эппл - есть особая роскошь купить себе гаджет в этом городе. Купертино - это пригород Сан Франциско. Здесь можно постоять в редких для Америки очередях. Осознать одинаковость дефектов характера стоящих в очереди людей вне зависимости от страны, национальности, расы...
И здесь, посреди суеты усталых туристов, в стороне от жестких обитателей окружающих кварталов, обитают совсем иные персонажи.
В центре Маркет стрит, на большом перекрестке еще можно увидеть многочисленных туристов. Здесь рядом расположился большой магазин эппл - есть особая роскошь купить себе гаджет в этом городе. Купертино - это пригород Сан Франциско. Здесь можно постоять в редких для Америки очередях. Осознать одинаковость дефектов характера стоящих в очереди людей вне зависимости от страны, национальности, расы...
И здесь, посреди суеты усталых туристов, в стороне от жестких обитателей окружающих кварталов, обитают совсем иные персонажи.
Здесь живет Король фриков. Царь Маркет стрит. Князь антивсего. Он медленно, вальяжно, переваливаясь с ноги на ногу, важно толкая перед собой живот, двигается по улице вверх и вниз, приковывая к себе взгляды, собирая удивления, отвращения, сомнения, украдки и робости. Он носит высокие ботфорты, черные, блестящие, как дилерские таункары, как козырьки офицерских фуражек... В ботфорты заправлены черные джинсы, рваные сзади, именно там, где наиболее неприлично... Черная матовая цепь болтается сбоку, ее звенья шумят при ходьбе - облако звука становится важным штрихом образа. Поверх большого, более чем жирного тела, едва прикрывая вываливающийся волосатый живот, надет грязный, протертый местами насквозь, когда-то бархатный, когда-то ярко зеленый сюртук. Голова короля украшена сверкающей в закатных отблесках свободой. И он идет, медленно, вальяжно, переваливаясь с ноги с на ногу, собирая удивления, отвращения, сомнения.... Он не устает повторяться.
Свита.. У короля должна быть свита, и этот - не исключение.
его паж, низкий, худой, высохшая мумия патрика суэйзи, обрывками волосы, соломенного цвета пиджак, рюкзак - плетеная крупной вязью ткань, штаны - цветастые, как ковер с узбекистана, форма - для йоги, тонкие пальцы, лакированные ботинки лилового с черным цвета, вокруг шеи тонкий шарф - индийского полотна - старого достаточно, чтобы можно было поверить в то, что он выткан вручную где-то в деревне возле реки, несущей к океану недогоревшие трупы... Но это другая история.
Свита.. У короля должна быть свита, и этот - не исключение.
его паж, низкий, худой, высохшая мумия патрика суэйзи, обрывками волосы, соломенного цвета пиджак, рюкзак - плетеная крупной вязью ткань, штаны - цветастые, как ковер с узбекистана, форма - для йоги, тонкие пальцы, лакированные ботинки лилового с черным цвета, вокруг шеи тонкий шарф - индийского полотна - старого достаточно, чтобы можно было поверить в то, что он выткан вручную где-то в деревне возле реки, несущей к океану недогоревшие трупы... Но это другая история.
Мимо фриков, мимо дилеров, мимо туристов, мимо местных жителей, мимо всего шумящего, звенящего, гудящего и смердящего, мимо сверкающей стилем архитектуры, мимо запахов из окон знаменитых ресторанов, мимо ярких снов невероятной реальности надо пройти в китайский квартал. Остановиться на дегустацию пуэра в чайной лавке, сесть на удобную широкую скамью и... Забыть.
Забыть стеклянные небоскребы, воздушные замки на холмах, душный когда нет ветра день, пронзающий до костей сырой холод туманов, что приходят с океана. Забыть о виденном, о своих представлениях, ожиданиях, восторгах и разочарованиях.
Остаться в чашке чая.
Забыть стеклянные небоскребы, воздушные замки на холмах, душный когда нет ветра день, пронзающий до костей сырой холод туманов, что приходят с океана. Забыть о виденном, о своих представлениях, ожиданиях, восторгах и разочарованиях.
Остаться в чашке чая.
RSS Feed